РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ЕЕ РЕЛИГИОЗНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ В ПОЛЕМИКЕ ЦЕРКОВНЫХ И ВНЕЦЕРКОВНЫХ РЕФОРМАТОРОВ НАЧАЛА XX ВЕКА

• Main Author: ГОЛОВУШКИН ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
• Format: Text
• Language: unknown
• Published: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Северный (Арктический) федеральный университет им. М.В. Ломоносова» 2017
• Subjects: РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ,"НОВОЕ РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ","ХРИСТИАНСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ",РУССКИЙ ДУХОВНЫЙ РЕНЕССАНС,RUSSIAN REVOLUTION,"NEW RELIGIOUS MENTALITY","CHRISTIAN COMMUNITY",RUSSIAN SPIRITUAL RENAISSANCE; Тупик
• Online Access: http://cyberleninka.ru/article/n/russkaya-revolyutsiya-i-ee-religiozno-istoricheskiy-smysl-v-polemike-tserkovnyh-i-vnetserkovnyh-reformatorov-nachala-xx-veka; http://cyberleninka.ru/article_covers/17012462.png

В статье раскрывается содержание дискуссии церковных и внецерковных реформаторов начала XX века по вопросу религиозно-исторического смысла русской революции. Представители «нового религиозного сознания» (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов и др.) рассматривали социальную революцию как преддверие религиозной революции, а также как «конкурентный религиозный дискурс», способный вытеснить и сокрушить господствующую религию самодержавие («святыня против святыни»). Сторонники реформации и «христианской общественности» (С.Н. Булгаков, А.В. Карташев, В.Ф. Эрн, В.П. Свенцицкий и др.) не наделяли революцию буквальным религиозным смыслом, однако считали, что она является неотъемлемым этапом в «богочеловеческом процессе» и может служить средством достижения высших религиозных целей отделения церкви от государства, религиозного возрождения и построения государства «свободной теократии» (В.С. Соловьев). Несмотря на то, что эта дискуссия к 1910-1911 годам фактически зашла в тупик (ни тот, ни другой лагерь не смог ответить на вопросы, как христианизировать эту социальную стихию и как осуществить данный религиозно-социальный переворот), она оказала огромное влияние на идейное развитие обновленческого движения в русском православии первой четверти XX века, а также на последующую оценку русской религиозно-философской мыслью революционного движения в стране. Еще до событий 1917 года дискуссия вышла на уровень предчувствия и понимания неизбежности прихода вместе с социальной революцией «новой религии», которая будет новой проекцией/легитимацией происходящих социокультурных перемен. This article reveals the content of the debate between ecclesiastical and nondenominational reformers of the early 20th century concerning the religious-historical meaning of the Russian Revolution. Representatives of the “new religious mentality” (D.S. Merezhkovsky, Z.N. Gippius, D.V. Filisofov, and others) considered the social revolution both as a threshold of the religious revolution and a “competitive religious discourse” able to oust and defeat the predominant religion: autocracy (“the sacred against the sacred”). Adherents of the reformation and “Christian community” (S.N. Bulgakov, A.V. Kartashev, V.F. Ern, V.P. Sventsitsky, and others) did not endue the revolution with religious sense, but considered it to be an integral stage of the “theanthropic process” and a tool for the achievement of the highest religious goals, namely the separation of Church and State, religious revival and creation of “free theocracy” (V.S. Solovyov). Although this discussion came to a dead-end by 1910-1911 (neither of the parties could answer the questions of how to Christianize this social power and carry out this religious and social upheaval), it had an enormous influence on the ideological development of Russian Orthodox Renovationism in the first quarter of the 20th century as well as on the subsequent estimation of the revolutionary movement by Russian religious and philosophical figures. As early as before the events of 1917, religious and philosophical thinkers had realized the imminence of a “new religion”, accompanying the social revolution, which would be a new projection / legitimation of the sociocultural changes taking place.